Поскольку папа и мама, воспитанные при сталинском режиме, не слишком подробно говорили о своей родословной, то историю своей семьи я знаю фрагментарно. Не подтвержденную документами, только со слов отца, немного – дяди и двоюродной сестры, которая выросла в одной квартире на Молдаванке вместе с бабкой.

​

Итак – прадед – Израиль Кац пришел в Одессу из Киева. То ли в 1898 то ли в 1902 году. Скорей всего, я так думаю, не из Киева, а из какого-то местечка недалеко от Киева, поскольку Израиль Кац был беден и не входил в число привилегированных -  купцов первой и второй гильдии, людей с университетским образованием, имевших право проживания в Киеве. Жил он в Шалашном переулке, рядом с Привозом – там обычно ютилась еврейская беднота. Дед, Иосиф Кац родился в 1905 году, 25 мая, незадолго до революции и сопутствовавшего ей кровавого октябрьского погрома.

​

Второй прадед – отец бабушки, Лейба Лямперт или Лемперт был сравнительно зажиточным человеком. У него было маленькое предприятие по производству кошерной колбасы. Вдовец, женился вторично. Бабка, Брана или как ее звали еще в семье Бетя – от второго брака. О зажиточности свидетельствует тот факт, что Брану (до революции 1917) возили на лечение в Германию – у нее был полиомиелит. Брана – 1908 года рождения. Родилась, как и дед 25 мая.

​

Брана Лямперт и Иосиф Кац поженились в 1922 году, в 1925 родился мой отец. Ему дали имя Израиль, Изя, в честь уже умершего отца Иосифа. В конце войны (1945) отец сменил имя на Александр. В армии, особенно после войны (папа демобилизовался в 1948г.) он хорошее почувствовал, что такое антисемитизм и предпринял такой, довольно нелепый шаг социальной мимикрии. Поэтому часть знакомых и друзей знали его, как Изю, все же послевоенные друзья – как Сашу, Александра.

​

Собственно, о прадедах и прабабках – практически все. Я даже не знаю имени жены Израиля Каца, не знаю, когда они умерли и где были похоронены. Скорей всего на старом еврейском кладбище, которое было уничтожено в начале 1970-х (1972г.). Пока была жива Брана – я ее не спрашивала. А теперь уже поздно – никто не ответит. Впрочем, полного ответа я бы, возможно, не получила и тогда. Люди, жившие при сталинском режиме, пережившие войну и антисемитскую кампанию 1949-1953 всего боялись.

​

О том, почему мои дед и бабка стали мужем и женой, в чем причина их раннего брака, я могу лишь строить предположения. Дед, Иосиф Кац, как следует из его фамилии, был хасидом. Бабка же была из семьи литовских евреев. Хасиды и «литваки», «лытвики», как их называли на Молдаванке, как правило состояли в недружественных отношениях. Но, скорей всего, после событий 1817-го, трехлетней гражданской войны и лютого голода зимой 1920-1921гг., и тоже очень голодного 1922г. было не до религиозных разногласий. Откровенно говоря, голод, бедность, тоска по хорошей еде и элементарному уюту – лейтмотив жизни Браны и Иосифа.

​

Дед у меня по натуре был философ, всю жизнь читал книги на идиш. У них дома стоял книги (всего несколько экземпляров) на идиш. Что это за книги – не знаю. По профессии же дед был рабочим. В юности, когда он что-то вытачивал на токарном станке, деталь сорвалась и выбила ему глаз. Вероятно, после этого несчастья он и устроился подручным (набивать кишки колбасным фаршем) на работу к моему прадеду. А Лейбе Лямперту надо было пристроить девочку-калеку. Мои увечные дед и бабка оказались удачной парой. Брана, несмотря на то, что она с трудом передвигалась, обладала крепким характером, огневым темпераментом и мощной витальной силой. То, что она сумела вырастить троих сыновей, говорит само за себя. Была еще девочка, родившаяся вслед за отцом, Молочка, но она умерла в младенчестве. А мальчики – папа (1925-1902), Миша (1934-1999), Леня (р.1937) выжили. Папу бабка отдала на казенный кошт, в военно-морскую спецшколу, когда отцу исполнилось 18 он воевал, сначала мичманом на военном эсминце, потом – стрелком-радистом. После войны поступил в Политехнический институт, получил высшее образование. Работал много лет начальником цеха. В общем не лучшая, но неплохая карьера для еврея.

​

Миша окончил техникум, всю жизнь проработал в Одесском обувном объединении. Был начальником участка, потом стал профсоюзным боссом. Его очень любили, он был веселым, легким, доброжелательным человеком с замечательным чувством юмора. После наступления независимости Украины Одесское обувное объединение прекратило свое существование. Мишина жизнь потеряла наполнение. Он умер совсем еще не старым – ему было всего 65 лет.

​

Леня, младший, пошел по стопам Иосифа. Всю жизнь работал руками. Немного сапожничал, как Иосиф, но главная профессия – обойщик мягкой мебели, собственно и дед тоже этим занимался. Иосифу с трудом удавалось объединять склад ума философа и физический труд. Он был человеком мягким, медленным, не любил споры, готов был со многим соглашаться. При отсутствии должного образования, был чрезвычайно учтив. Дом держался на Бране. Она принимала решения, она «делала жизнь».

​

Во время наступления румынских и немецких фашистских войск на Одессу, она приняла решение об эвакуации. У нее была подружка, работавшая на фабрике. Фабрику эвакуировали. Брана достала через подружку документ, дававший ей и ее семье право (так!!!) на эвакуацию. Родной брат Браны – Абрам предложил ей остаться в Одессе и пожить в его доме. Что это был за дом, не знаю, но предполагаю, что это было небольшое одноэтажное строение, каких полно на Молдаванке. Собственно, Иосиф и Брана тоже жили на Молдаванке, но в квартире. Жилищный вопрос при Советской власти – это отдельная тема. Короче, до войны Абрам Бране своего дома не предлагал, но когда запахло опасностью… Брана отказалась, забрала детей и они бежали. В Новороссийск на пароходе, под бомбами, потом – в Среднюю Азию. Там дед работал сторожем, бабка же бралась за любую работу, чтобы прокормить детей, даже гадала. Иногда успешно. Как-то она нагадала местной жительнице, что ее сын приедет с фронта на побывку. Так и произошло. Счастливая туземка по этому случаю зарезала бычка. Миша вспоминал, что впервые в эвакуации они ели мясо – несколько дней подряд. Поэтому запомнилось.

​

В 1948-м семья вернулась в Одессу. Почему в 1948, а не в 1944, когда Одесса была освобождена? Для того, чтобы вернуться на прежнее место жительства тоже нужно было специальное разрешение. Папа демобилизовался из армии и выписал отца, мать и двоих братьев назад, в Одессу. Те, кто воевал и служил в армии, имели на это право.

Вернувшись, они, естественно, стали разыскивать родственников. Вот тогда-то они и узнали, что Абрама Лямперта вместе с женой Катей нацисты повесили на воротах собственного дома в первые же недели оккупации Одессы.

​

Большую часть жизни Иосиф и Брана прожили в Одессе, похоронены на еврейском кладбище, где лежат и мачеха моей мамы, и Миша, и отец. Почему не эмигрировали после погромов? На этот вопрос есть много ответов.

​

Почему мой брат, очень близкий и дорогой мне человек, сейчас живет в Лейпциге (Германия), а я осталась в Одессе? Тогда, во время войны, бабка уехала в эвакуацию, двоюродный дед – остался. Что это – интуиция, заставившая ее спасть детей? Жадность, которая погубила бездетных Абрама и Катю? Но в Одессе и области осталось не меньше ста тысяч евреев, которые либо не могли, либо не хотели уезжать. Решение – уехать ли, остаться ли индивидуально, зависит от множества причин. На этот вопрос нет однозначного, общего для всех ответа.

 

Елена Каракина (2013)

​

*Каракина Елена Александровна — филолог, краевед, эссеист, ученый секретарь Одесского литературного музея, автор нескольких книг о родном городе. Статьи ее публиковались в газетах и журналах разных стран. В течение десяти лет Каракина вела полосу в одной из одесских еврейских газет. Эти публикации и составили сборник «По следам ”Юго-Запада”» — попытку эссеистически, но притом целостно осмыслить феномен «одесской литературной школы» первой трети прошлого века.